Четверг, 12 Февраль 2015 15:10
Вдали от суеты мирской (окончание)
В конце 40-х годов Акиндик Зырянов решил найти место для своих единоверцев, так как многие староверческие семьи подвергались гонению со стороны властей. Место было выбрано, и Зыряновы, Ефимовы, Кочевы, Поповы, Сазыкины покинули насиженные места на реке Касс (приток Енисея) и с огромными трудностями стали переправляться на Чуну.
Сначала Прилуки входили в состав Мотыгинского района, а с 1974 года вошли территориально в Богучанский как межселенная территория, в Осиновский сельсовет. Как и жители Осинового Мыса, староверы запасались продуктами с катеров и барж. Также заготавливали лес на ручье под названием Бродяжий, сплавляли его в поселок Бурный, где был участок ЛПХ с медпунктом, магазином, баней и конюшней. Многие мужчины работали в Осиновском ЛПХ на зачистке и в Авиалесоохране.
Церковная реформа и последующий за ней церковный раскол стали заметными явлениями политической и духовной жизни России XVII в. Основные причины его возникновения заключались в противоречиях в церковной среде и неприятии частью верующих религиозных новшеств.
В соответствии с идеологической теорией «Москва – Третий Рим» Патриарх Никон вносил изменения в церковные книги и порядок богослужения, ориентируясь на греческие образцы. Обычай креститься двумя пальцами Никон заменил троеперстием, имя «Иисус» велел писать через две буквы «и» и т. д. Все эти новшества были поддержаны светской властью и утверждены церковным собором 1656 г.
Нововведения Никона коснулись, главным образом, обрядовых предписаний и не затронули основы православной догматики и вероучения. Однако значительная часть верующих и духовенства их не приняла. Всякий отказ от древних обычаев воспринимался многими людьми того времени как отступление от веры. Так возникло старообрядчество. Его духовным лидером стал протопоп Аввакум Петров, который оставался твердым ревнителем «старой веры».
Старообрядчество подвергалось жестокому преследованию. Тысячи противников реформ вынуждены были бежать на окраины страны, скрываться от гонений в необжитых глухих лесах. Так появлялись староверческие поселения. Существуют они и по сей день, в том числе немало их в Красноярском крае. В нашем районе – это деревня Прилуки.
Я представлял
их такими
Впервые о староверах я услышал в детстве. Тогда в Хакасии сенсационно обнаружили семейство Лыковых, которое до 80-х годов прошлого века не имело представления обо всем происходящем в миру с начала XIX века. Объемные статьи Пескова я тогда не читал, зато очень четко запомнил внешность Агафьи Лыковой – главной героини очерков журналиста «Комсомолки». Запомнилось и необычное имя, мне оно тогда казалась сродни моему: старинным и очень дурацким. Позже, будучи студентом педагогического университета и практикантом на археологической практике, я вновь услышал о людях, живущих вдалеке от нас, которых именуют не то старообрядцы, не то староверцы. В памяти возникла фотография Агафьи из черно-белой «Комсомолки». Я думал, семейство Лыковых – единственное в своем роде, а оказывается, что много в Сибири мест, где жили такие. Лично там никто не бывал, так, слухи пересказывали. Даже порой жутковатые для нашего понимания. Самыми распространенными историями о староверах были следующие: например, если попросишь попить, то они дают, конечно же, но посуду, из которой пил, выбрасывают; или – на места особые садят, поодаль от себя. Но самый большой страх внушали страшилки, что от этих людей и вовсе возвратиться нельзя… Причем эти рассказы о быте красноярских староверов, как правило, многократно встречались позже, в различных интерпретациях. Уже позже, окончив университет и вернувшись в Богучаны, я узнал, что у нас тоже обитают такие люди: живут на Чуне, ближайшие населенные пункты – Осиновый Мыс и Такучет. Конечно, было интересно побывать там, но еще довольно свежие рассказы о невозвращении из староверческих мест некоторых людей отбивали желание. Хотя про местных староверов подобных страшилок не слышал. Может, потому и не слышал, что некому было рассказывать? Наверное, те, кто побывал там, так и не вернулись… Так думалось.
Еду в
неизвестность
И вот 2012 год. Мое редакционное задание – описать процесс голосования на президентских выборах в отдаленной территории. На моё удивление, той самой территорией оказалась деревня Прилуки. Конечно, сразу же в памяти всплыли рассказы об отшельниках, об опасности, о дремучих лесных людях, живущих вдалеке, но тем не менее, обладающих избирательным правом полноценных граждан страны. В общем, ехал я туда с опасением, считая, что там живут не такие, как мы, другие… В чем же они другие? Что роднит их с нами и что отделяет?
У меня в голове был устоявшийся образ настоящего старовера-отшельника. Представлял я его так: в необычной старинной самотканой русской одежде, с особым говором, который я навряд ли смогу понять, ведущий большое хозяйство и о благах цивилизации ничего не слышавший. А мы прибудем туда в роли этаких мессий, явно тех, кто цивилизационно выше наголову: мол, а у нас-то там о-о-о-о, а у нас-то там жизнь, у нас-то айфоны да спутники...
Интересный момент: как только я дал согласие на поездку, мне тут же мои знакомые стали передавать деньги с просьбой: «Привези нам рыбы!». Староверы – хорошие добытчики, и раньше, говорят, у них можно было купить речную рыбу – чистую, вкусную и редкую. Ну что ж, раз просят – сделаем. Кроме того я узнал, что в Прилуках можно разжиться березовыми туесками и самоткаными ковриками. Такие были в моем детстве – круглые, полосатые, яркие и почему-то успокаивающие. Наступишь на них – и прочь всякая подростковая тревога и напряженность! Видя их, ты понимал, что ты дома, там, где родные, и здесь тебе ничего не грозит. Полосатый коврик в детстве – щит и неприступная стена от проблем! Не стало бабушек, не стало и ковриков… Пропало то детское чувство защищенности. Поэтому мне во чтобы то ни стало хотелось вновь иметь круглые домотканые обереги из детства, тем более сделанные руками жительниц Прилук.
С рыбным заказом сразу случилась неувязка. Загрузка вертолета перед взлетом подсказала мне, что исполнить эти просьбы знакомых я не смогу. И вот почему: пользуясь случаем, когда к ним направляется «вертушка», жители Прилук заказывают у районных властей необходимые продукты и предметы быта. Так вот, после того, как в вертолет загрузили несколько огромных брикетов замороженной рыбы, я понял, что «рыбного дня» в Прилуках не будет, и ни о каких деликатесах не может быть и речи. Как позже объяснили, легендарная рыба ушла из тех мест уже давно, от нее остались только богатая слава и воспоминания.
Добраться до Прилук можно по реке, летом – несколько часов от Осинового Мыса, по течению, зимой побыстрее, на снегоходах. Лететь до Прилук недолго, в зависимости от летной ситуации от сорока минут до часа. Когда подлетаешь к деревеньке, сверху виднеются лишь несколько крыш и тропки (на фото). Их можно и не заметить, особенно зимой – неприметная, и как бы утопленная в берег деревушка, а крыши домов можно принять за охотничьи домики. Только приглядевшись, понимаешь, что домов значительно больше.
Увидев в иллюминатор вертолета деревушку, в душе моей защемило, сердце забилось быстрее и меня охватило непонятное волнение. Тому виной много факторов: первый полет на вертолете, боязнь высоты и, конечно же, долгожданная встреча с другими, и по слухам, очень опасными людьми – староверами.
Первым нас встретил староста деревни Афанасий Карпович Кочев
Встреча
состоялась
Подлет, поворот, посадка. В марте 2012-го еще вовсю лежал снег, и было довольно-таки прохладно. Вертолет сел недалеко от школы, на спортивной площадке, которая одновременно является и взлетно-посадочной полосой. Первым моим ощущением после того, как были заглушены моторы, было ощущение абсолютной, звенящей тишины. И тишина эта звучала по-другому, не так, как у нас. Возможно, просто сказался перелет, но мне было приятнее думать, что это особая атмосфера Прилук. А глаза слепил снег – он тоже был иным: чистейший, ультрабелый, отражающий яркое мартовское солнце. Несколько минут после приземления я просто стоял и привыкал.
Еще сверху я заметил, что местные жители стали стекаться к площадке, куда приземляется вертолет. Он здесь бывает только по важным причинам: либо выборы, либо санрейс, либо еще что-то неординарное. Прилёт гостей всегда вызывает понятный ажиотаж. Первым нас встретил староста деревни Афанасий Карпович Кочев. Он заменил на этом посту своего отца, который тоже долгие годы был старостой. Преемственность и традиции в чистом виде. Староста деревни поддерживает все связи с «большим миром».
Неожиданно для меня прилукчане тепло и по-дружески встречали нас. Это шло вразрез с моими представлениями о суровых таежных отшельниках. Помню, даже слегка смутился, когда незнакомые улыбающиеся бородатые мужчины протягивали руки для рукопожатий. Те члены нашей команды, кто уже здесь бывал раньше, обнимали кого-то из местных. Сразу было видно, что это проявление большой многолетней дружбы. Гости и местные, встречаясь, обменивались разными прибаутками и потешками, от которых в тон снегу по бородатым лицам отшельников расплывались белоснежные улыбки. От этого стало как-то легко и спокойно.
И тут произошел второй крах моих ожиданий: никакого особливого говора или наречия у жителей деревни не оказалось – нормальный, добротный великий и могучий русский язык, без каких-либо особенностей и дремучести. Ожидаемой народной старорусской одежды тоже не было замечено: все так же, как и на «большой земле». Те же куртки, шапки, обувь, у женщин – платки и шали на головах…
Но все же местных выдают несколько моментов. Самый яркий – борода! Я знал о том, что растительность на лице – это отличительная черта приверженцев дореформенного образа христианства. В этом есть религиозный смысл, не просто традиция: как Бог создал человека, таким он и должен быть – грешно «подравнивать» замысел Творца. В этом плане все местные мужики соблюдают чистоту замыслов Создателя. Из-за бороды трудно определить возраст ее обладателя – все в одной поре, изредка глубокие морщинки на открытых участках лица могут намекнуть на возраст, но это не показатель. Мало ли от чего морщина появилась… может, улыбчив сильно? Да и стоит ли гадать?
Хотя молодых прилукчан видно сразу: они еще не имеют большой растительности, от того даже те, кто повзрослее, на фоне бородатых земляков выглядят юными. Но даже они вводят в смущение. В такой большой бородатой компании после нескольких минут начинаешь неудобно себя чувствовать от того, что у тебя нет растительности на лице. Стоишь и скалишься во весь рот, как бы прикрывая улыбкой отсутствие бороды.
В целом, все страшные рассуждения о староверах были развеяны в первые же минуты. Понял, что все они – либо выдумка и сильно искаженная реальность, либо дела давно минувших дней. Ну, а когда за продуктовой оказией прибыли парни на снегоходах, все ожидания погружения в суровую старину отпали. Стало понятно, что элементы цивилизации проникли сюда уже давно и умело используются жителями для облегчения суровой таежной жизни.
Школа из кругляка, соединения которого были сделаны «ласточкиным хвостом»
О выборах,
и не только
Выборы в деревне, как и все остальные совместные мероприятия, проходят в своего рода культурном центре – школе. Больше здесь ничего подходящего нет. Нет даже медпункта, больные лечатся сами, и лишь в крайних случаях вызывают вертолет.
Мы проследовали к месту голосования. К жителям, нас встречающим, присоединились другие, но встали они скромненько, поодаль: так, чтобы видеть нас, но в контакт не вступать. Школой оказался добротный сруб из кругляка, соединения которого были сделаны «ласточкиным хвостом». Внутри две комнаты. Одна – кабинет для занятий, вторая – место для хозяйственных нужд, там печь, умывальник и маленький закуток со спутниковой телефонной системой. В школе очень светло и уютно: в углу стеллаж с книгами и различными вспомогательными средствами обучения. Особые полки выделены под поделки. На них стоят расписные доски, собранная из конструктора машинка и т.д. На выбеленной стене висит распорядок школьного дня и график дежурства. Обучение в школе только до 4 класса. В 2012 году в школе обучалось всего четыре человека в двух классах. Учительница одна – из местных, и, конечно, член избирательной комиссии.
Выборы в Прилуках – дело быстрое. Все, кто хочет выразить свои политические взгляды, заслышав вертолет, спешат к школе. Прочитав предвыборную информацию о кандидатах, делают выбор. Ну, тут еще и момент любопытства есть: посмотреть, кто прилетел? Много ли? Может, кто интересный есть… Так смотрели и на меня. Кое-кто из нашей прилетевшей команды был знаком аборигенам, я же был новичком, который беспрерывно фотографировал… Скажу честно, смущал людей этим занятием, не привыкшие они к такому вниманию. От постоянных щелчков фотоаппарата они настораживались и переговаривались меж собой. Многие и вовсе закрывали лица, «ускользали» от объектива. Чтобы перекинуться парой слов, приходилось убеждать, что я не стану фотографировать, только побеседуем. Когда узнавали, что я из районной газеты, одобрительно кивали и приговаривали: «Знаем, читаем». Наша газета для прилукцев – один из немногих источников информации. Дело в том, что получение информации из других СМИ невозможно по религиозным убеждениям: нельзя пользоваться ни радио (иногда можно новости послушать), ни телевизором, ни уж тем более Интернетом – только чтение. Я не вдавался в причины запретов, но мне кажется, что они предельно понятны – в них много соблазнов и непристойностей. За наше издание было приятно.
Элементы цивилизации умело используются жителями
для облегчения суровой таежной жизни
Такие они,
прилукцы
Пока шел процесс голосования, я поговорил со старостой Афанасием Карповичем Кочевым и местными жителями. Общение получилось лаконичным.
Немногословность – черта многих жителей деревни: только по делу, ничего лишнего. Не давало им открыться, наверное, и то, что я был новым человеком для деревенских. В беседах выяснил кое-что о населенном пункте. Прилукцы сразу отметили, что районные власти всегда помогают, и такой поддержки нет ни в одном районе, где проживают единоверцы. Ценят такое внимание. Кто-то вспоминает советское время, когда они были трудоустроены в Авиалесоохрану: и при деле, и доход постоянный. Например, староста деревни отработал там 16 лет. Ценили прилукцев тогда, знали, если их на задание послать – любое выполнят: бесстрашные, ответственные, исполнительные. Но произошло сокращение, и к этому они относятся философски: ну было и было, что ж теперь. Характер жителей можно понять по такому случаю: дизелист Андрей Попов когда-то чуть сам не сгорел, но спас дизельную и топливо от пожара.
Дизельная подстанция, которая в определенные часы снабжает деревню электричеством. Дизелист – Андрей Попов.
Детей своих старообрядцы воспитывают в традициях и желают им такой же жизни, как и у себя, вдали от нас. Но есть случаи, когда жители деревни, оказавшись за ее пределами, не желают возвращаться. Такая судьба настигла и семью старосты: два его брата после службы в армии не вернулись в деревню, решили жить в цивилизации. Один из них освоился на Украине.
Количество проживающих считают не людьми, а дворами – их всего 14, это около 70 человек. Основная живность – коровы. Как сказал староста: «Без мяса скучно, без мяса нельзя». Занимаются немного пчелами. Вода – ключевая, из источников. Кстати, в деревне совсем нет курящих. Рассказали о том, что «природой» прокормиться становится все труднее: шелкопряд кедр и пихту «поел», рыбы не стало и т.д. Сетовали, что медведи часто в деревню захаживать стали, одного убили прямо на улицах.
Основной зимний транспорт – снегоходы. Это снимает разом многие проблемы. А летом их заменяют лодки с мотором. Топливо для обоих видов транспорта заготавливается впрок, в тайге бензозаправок нет.
Пообщался с молодыми жителями, спросил про развлечения. Тоже ничего диковинного: летом волейбол и футбол, зимой – некогда.
Храма, либо какой-то церквушки в деревне нет. Каждый сам с Богом общается, дома. Хотя в планах – построить что-то для общего молебна. Самые главные праздники, конечно, Рождество Христово и Пасха.
При входе в деревню был заложен фундамент – кругляк из листвяка. Как мне пояснили, это молодая пара стала «вить» свое гнездышко. Разрастается деревня, строятся – значит, жизнь идет, не стоит на месте.
Их реальность
Для нас была проведена небольшая экскурсия по деревне. Въезд в нее закрывают массивные ворота. На улицах кроме домов много лабазов – выполнены по-разному: размер, форма, но все одинаково подняты над землей. Подметил, что практически все строения построены как школа, «ласточкиным хвостом». Выглядит это все необычно, даже для меня, родившегося и прожившего всю свою жизнь в селе.
Коровники тоже сложены из кругляка и выглядят очень величаво, под стать им и их обитатели. Телята, высовывавшие мордочки из ограждений, были какие-то невероятно массивные и не похожие на тех, что ходят по улицам райцентра: крепки и ухожены, с лоснящейся шерстью.
Идешь по деревушке и ловишь себя на мысли, что это как будто все не по-настоящему, наиграно, подобное показывают в телепередачах о путешествиях: приехали гости, им показали быт какого-то народа, все пофотографировались, попозировали и разъехались, после отъезда все «декорации» разбираются…
Но такое ощущение быстро улетучивается. Ты видишь эту реальность, понимаешь, что она есть, ты прикасаешься к ней, к этому быту и условиям. Понимаешь, что здесь все по-настоящему: одинокая таежная деревушка, живущая своими устоями и натуральным хозяйством, и на десятки километров нет никого.
Однако нельзя не заметить, что блага цивилизации довольно глубоко проникли в деревенский быт: есть бензопилы известных марок, в некоторых домах стоят пластиковые окна, на дверях строений магазинные, а не самодельные ручки и т.д. Кое-где на сараях металлопрофиль. Но больше всего меня удивило то, что в деревушке есть своя дизельная подстанция, которая в определенные часы снабжает ее электричеством. Оно используется для электроприборов, в основном, конечно, для автоматических стиральных машин и холодильников в летний период. Такого я тоже не ожидал. Конечно, срабатывал стереотип: думал, что освещают дома свечами да лучинами. А вот и нет. Есть даже энергосберегающие лампочки! Все это сначала вызывало двоякое ощущение: с одной стороны, понятно, что все это значительно облегчает жизнь, но с другой тогда не очень ясно все это отшельничество. Зачем? Ну и жили бы среди нас, храня свои убеждения… ведь есть такие… Но я заблуждался, и ответы на эти вопросы будут найдены мною позже.
В Прилуках немало
лабазов – амбаров на сваях
Легла
на сердце
Вспомнив про заказ, я пытался разузнать, можно ли здесь прикупить чистой таежной рыбы, на что получил вразумительное объяснение, подтверждающее мои первоначальные догадки: «Да коль была б, заказывали бы мы у вас?». Получил я отказ и на счет домотканых ковриков: «Раньше старшие этим промышляли, сейчас такого нет». Признаться, расстроился. Хотелось обязательно привезти из этих мест что-нибудь необычное. Уже представлял, как буду при любом удобном случае говорить, что, мол, вот, из Прилук привез… и, воспользовавшись поводом, рассказывать о небольшом таежном приключении и хранителях дониконовского христианства. Я было уже совсем расстроился, но одна из жительниц предложила: «А вот туески есть, надо?». Ловко нырнув в пакет, она извлекла несколько изделий разных размеров. Туески были добротные, крепкие, береста плотная и упругая. С нашими, сувенирными, которые бывают в магазинах, ни в какое сравнение не идут. Я, конечно же, купил и радовался этому как ребёнок, хотя старался виду не показывать.
Пришло время улетать. Начались сборы, загудел двигатель вертолета, и в такт ему у меня защемило сердце от того, что пришло время расставаться. Я и предположить не мог, что, не пробыв и дня в этой деревушке, настолько привяжусь к ней, к ее людям, к этой природе и блестящим, в тон снега, улыбкам. Ни одно мое страшное ожидание не сбылось, даже напротив, все было совсем не так, как я себе представлял. Я не знал, увижу ли я еще раз жителей деревни, смогу ли вновь прикоснуться к миру тех, кто вот уже несколько веков хранит свет своей веры. Уезжал я с тяжелым сердцем, объяснения этому не находил. Ну уж точно не потому, что не смог найти домотканый домашний коврик, хотя… Взлетев, я долго смотрел в окно вертолета, прощаясь с деревней…
Чем выше мы поднимались, тем больше она сливалась с белым снегом и вскоре пропала из виду совсем…
«Бураны» сменили мотоциклы
Снова
в Прилуках
Вид деревни еще долго всплывал в памяти, и в такие моменты на моем безбородом лице появлялась невольная улыбка. Всем гостям, как и загадывал, показывал туески из Прилук, рассказывал о деревушке на Чуне, о том, что смог на чуть-чуть прикоснуться к быту старообрядцев… При этом был очень горд и чрезмерно романтичен: еще бы, для простого обывателя считай, что побывал в затерянном мире. Опять хотелось там очутиться, но в такую удачу верилось с трудом…
И вот 2014 год. Сентябрь. Вновь выборы, вновь досрочное голосование в отдаленных территориях района. На мою удачу, и в этот раз я оказался среди визитеров: как никак, освещение процесса выборов Губернатора края – дело нешуточное, представители СМИ должны присутствовать. Я очень хотел еще раз оглохнуть от таежной тишины, увидеть эти срубы в «ласточкин хвост», добрые лица.
Волновался. Пока летели, в голове всплывали моменты из прошлого визита, вопросы: как там прилукцы? что у них нового? есть какие изменения? все ли хорошо? Мы летели над зеленым морем тайги. Оно было изрезано путями исследователей и различными лесными дорогами. Бледные островки – выпиленный лес – нарушали единство зеленого полотна. Таких островков было много, которых в прошлый раз под белым покрывалом не было видно…
…Начинается снижение: вновь видны домики на берегу Чуны, вновь возле спортивно-посадочной площадки снуют фигурки кажущихся крошечными людей. Шум вертолета спугнул игравших на площадке ребятишек. В этот раз строения видны намного отчетливее, и от этого кажется, что деревушка за два года заметно разрослась. Особый вид придает еще незамерзшая Чуна, обрамляя деревню синей границей. Посадка. Я снова в Прилуках! Мотор вертолета устало затихает. Выискивая знакомые лица и не так стесняясь, как в прошлый раз, начинаю здороваться и пожимать руки встречающим. Среди них, конечно же, староста – Афанасий Карпович Кочев, мой собеседник и проводник, ни капли за прошедшее время не изменившийся. И улыбки у хозяев остались такими же.
Избирательная комиссия сразу же направилась к месту работы – в школу. На этот раз нас встречало больше детишек. Они стояли вдалеке и с интересом наблюдали за происходящим. Я несколько раз пытался их сфотографировать, но они очень резво укрывались, и, видя, что я не могу их «поймать», улыбались и всем своим видом показывали: мол, не поймаешь, не старайся. После нескольких неудачных попыток я решил оставить это занятие.
Как и в прошлый раз, к школе потянулись люди. После недолгих приготовлений началось голосование. Отработав на выборном участке, я пошел разговаривать с прилукцами.
Прячется от фотоаппарата
Интересно,
что…
Школа все также остается общественным центром. В этом году в ней учатся во втором классе один человек, в третьем – три. Видно, что к началу учебного года подготовились серьезно: чисто, побелено, внутри уютно, новые парты и доска. Обучаются дети по стандартной программе «Школа России».
Прилуки осенью другие. Деревушка окружена водой и лесом – как и должно быть в Сибири, и напоминает какую-то старинную картину. Неподалеку от школы пасутся коровы. Не ошибся я в прошлый раз: деревенская скотина действительно покрепче наших крупнорогатых будет, может, порода такая, а может, и среда обитания так влияет.
В это раз узнал, что улиц в деревне нет, она делится на хутора. Фундамент, который я видел в прошлый раз, так и остался в прежнем состоянии. Оказалось, решили дом там не ставить – место плохое, сырое, вода пошла под него, поэтому перенесли строительство в другое место, недалеко от школы. Фундамент нового дома будет цементным – наши строительные технологии дошли и сюда. На вопрос, почему цемент, а не листвяжный кругляк, из которого изначально делали основание дома, получил логичный ответ – практичнее.
Рассказали прилукцы, как строят. Сначала вырывается погреб (довольно глубокий и объемный, оно и понятно, надо будет запасы хранить), потом кладется брус – так выгоднее, чем с кругляка: в этом случае от бревна еще пиломатериал остаётся – доска, плаха, опилки для утепления. В остальном все, как обычно.
Перемены,
не видные глазу
Походив по уже знакомым местам, я понял, что больших изменений в деревне нет, разве что вместо «Буранов» по поселку ездят мотоциклы, да еще достроена железная самоходка, которую ладили четыре года. Интересный момент: судно делали на глаз, не было ни чертежей, ни схем – как видится, так и создавали. Вышло неплохо. Я подумал, что меня разыгрывают. Потом пригляделся, понял, что все это правда, и судно действительно не заводское. Видно, что занимались этим люди одаренные и знающие какие-то секреты, раз такое сложное изделие смогли создать, да еще без всякой технической документации. Кстати, грузоподъемность у судна – 20 тонн. Узнал и то, что много нынче грибов было, однако, любимые богучанцами маслята здесь не в почете, даже не собираются.
Афанасий Карпович был менее сдержан в беседе, нежели в прошлый раз. Пока говорили о делах деревенских, нет-нет да и вспоминал он какую-нибудь историю из жизни. Например, о том, что когда возвращался в деревню из армии, слышал, как две тетки судили-рядили о староверах, говорили все то, что и я слышал о старообрядцах: страшилки разные да вымыслы. Но тогда переубеждать их Афанасий Карпович не стал, спор – негожее дело. И мне даже стало немного стыдно за то, что тоже когда-то так думал об этих замечательных людях.
— Все как прежде, а вот природа нас так и не балует: шелкопряд ушел, а рыбы в Чуне совсем никакой не стало, так, по мелочевке, не то, что раньше. Ягоды дикой тоже мало, ни брусники, ни черники, ни смородины, а остальное пропало. Покосы тоже не дают нужного объема сена, приходится в Канске закупать. В общем, есть свои трудности, – сетует Афанасий Карпович. – Вот лещ появился – новая для этих мест рыба, но тоже мало.
Дальше беседа перешла в иное русло, и при беседе «зацепили» ситуацию на Украине. Афанасий Карпович оказался в курсе всего происходящего, ведь у него там живет брат, с которым он держит связь. Говорит, пригласил брата вернуться назад, в Россию. Каков был ответ на приглашение я, увы, не знаю.
С другими единоверцами прилукцы связь не теряют: в основном общаются с жителями деревень Мотыгинского района, там есть три поселения старообрядцев, есть и на Енисее, на Бирюсе. Любят они и побывать где-то, и сами гостей принять. В этом я тоже убедился.
Русская печь – не потерявшая своей актуальности у прилукцев
Русская печь
и косоворотка
Мне удалось побывать в гостях у Афанасия Карповича Кочева.
В убранстве дома ничего особенного, за исключением одной очень важной детали – русской печи, которая занимает основную часть кухни. «Ага, вот то, что я искал», – подумалось мне. Ведь печь – исконный элемент русской культуры, русской деревни. Она многофункциональна: обогревает помещение, сушит вещи, дикоросы, на ней готовят, а главное – в ней выпекают удивительно вкусный хлеб. Поэтому вполне объяснимо, почему такие печи есть практически во всех домах деревни, у кого побольше размером, у кого поменьше.
Попробовав хлеб, который испекла супруга Афанасия Карповича Анфиса, я понял, почему местные нелестно отозвались о магазинных мучных изделиях, которые едим мы. Вкус совершенно другой! От того, видимо, что испечен хлеб таким образом, да еще с душой и пониманием ценности продукта.
Печь Афанасия Карповича немного модернизирована, в нее вмонтирован котел, который «гоняет» тепло по всему дому. Есть и обычная электрическая плита, на которой готовится каждодневная еда. Когда я удивился печному разнообразию и спросил об этом, хозяйка с улыбкой ответила: «Бисквит, например, в русской печи не испечь, а иногда охота». Меня угостили и домашним сыром неповторимого вкуса и запаха. Вот кому не страшны никакие санкции и эмбарго и кто может дать на это достойный ответ, вот кого надо поддерживать, а нам – учиться у прилукцев, как обходиться без всего лишнего.
В кухне, на стене висит календарь со всеми церковными праздниками. С этим строго: соблюдаются все каноны и посты. Дети примерно с трехлетнего возраста тоже приобщаются к постам. В доме чисто и аккуратно, нет нагромождения ненужных вещей – только самое необходимое.
В доме старосты встретились еще местные жители. Один из них был одет в косоворотку, настоящую добротную рубаху со смещенным воротом. Правда, она пряталась за курткой современного покроя известной марки. Я впервые в жизни видел исконно-русскую повседневную одежду, до этого лишь сценические костюмы… Русская печь и косоворотка… Когда два эти элемента старины сошлись в одном месте, в одно время и не в виде музейных экспонатов, а живых и обыденных предметов, я действительно ощутил некую причастность к чему-то потерянному и неизведанному. Несмотря на все соблазны цивилизации, здесь традиционный быт остался прежним – одежда, способ приготовления пищи, напитки и т.д.
Яркий пример того, что прилукцы, сохраняя традиции, не прочь приобщиться к мирским забавам
«Чеевич ты?»
Потом я попросил Афанасия Карповича показать свой огород: было очень интересно, что выращивают отшельники? Ну, картошка – это само собой, а вот увидеть гряду-бахчу, на которой красовались вполне себе приличные арбузы, я уж никак не ожидал. Не поверил своим глазам, но потом, присмотревшись, понял, что так и есть – на грядке, в огороде среди тайги – арбузы.
Кстати, с этим фруктом-ягодой в деревне связана своя история. Когда-то в Прилуки прилетал бывший Губернатор края Александр Лебедь, и так же, как я, не поверив, что на огородах растут арбузы, решил в этом убедиться лично: ведь не каждый огородник рискнет вырастить теплолюбивую ягоду. И был удивлен, увидев в сибирской деревушке полосатое чудо.
Огороды в Прилуках у всех ухожены и опрятны, чувствуется особая забота о них. Это многие из нас забыли, что можно самим выращивать еду, проще купить, а тут свое хозяйство – основной кормилец. Все об этом говорит: и инструменты, и постройки, на стене красовалось коромысло, во дворе – деревянные сани, ждут снега.
День подходил к концу, близилось время расставаться. Когда обменивались контактами, приятно резанул слух вопрос о моем отчестве, услышанный впервые: «Чеевич ты?», стало быть, «Какое отчество?». Грусть подпирала, и я уже не мог «безбородо» улыбаться, хоть и старался… Я смотрел на залитую солнцем деревню, любовался видами и людьми, живущими в деревне… Подумалось: цивилизация вошла и сюда, но они сумели сохранить традиции и рационально все сочетать. В этот раз я увидел тот самый колорит старообрядческой деревни – людей в косоворотках и русские печи, предметы старины. Но не это основное…
Внутренний мир людей и их убеждения – вот главный феномен для наших времен. Когда я спросил у Афанасия Карповича: «Вот у вас все хорошо, но может, есть какие-нибудь пожелания еще, чего б хотелось, чего не хватает?», услышал простой и понятный ответ: «Ничего не надо, у нас все есть». Как это для нашего общества необычно… Вот как бы вы ответили на этот вопрос? Наверняка, всплыл бы список каких-то очень «важных» вещей, без которых и жизнь – не жизнь. Вся мощь здесь в вере и традиции. А у нас? Вместо того, чтобы поднимать головы к иконам, мы поднимаем их на табло курса валют…
Сани в ожидании зимы
Последние
русские
Загудевший мотор вертолета призвал, я попрощался с Прилуками. Невольно мне стало жаль до слез людей, но не прилукцев, а нас: живем мы не теми категориями, не так. Нынче много говорится о необходимости поиска общей национальной идеи. Мне кажется, не надо ничего искать, надо просто обратиться к истокам, поучиться у тех, кто через вековые лишения и тяготы смог сохранить для нас русский дух, традиции и самостийность. А вот сможем ли мы? Сумеем ли? И, главное, захотим ли вспомнить себя?
P.S. Помните, в фильме «Гардемарины, вперед!» была сцена в домике на болотах, когда Анастасия Ягужинская, та самая, которую выкрал и вез в Париж француз де Брильи, называла «последними русскими» то Александра Белова, то Алексея Корсака. И всегда эта фраза почему-то магически действовала на иностранца. Она запала и мне в душу, запомнилась своей красотой и неопределенностью, своим трагичным и гордым смыслом одновременно, запомнилась своей горькой патетикой.
И вот, побывав в Прилуках, я вновь вспомнил эти слова, которые, как мне кажется, можно отнести к жителям деревушки, да и ко всем старообрядцам, которые сохранили себя. У них еще есть частичка настоящей Руси.
Наверняка те, кто живет в Прилуках, сами не осознают, насколько они уникальны: как носители редчайшего культурного, традиционного и цивилизационного наследия, как последние русские, которые могут нам напомнить об истинных ценностях.
Прощание с Прилуками
Степан МЕТЛЯЕВ.
Фото автора.
д. Прилуки
2012-2014 гг.
(АП)
Опубликовано в
Территория
Теги
Оставить комментарий
Убедитесь, что вы вводите (*) необходимую информацию, где нужно
HTML-коды запрещены